Церковь судья или адвокат? Быть адвокатом значит делать ежеминутный выбор – На что опирался суд в Древнем Израиле.
Рождение адвоката.
Взрослые не радуются дням рождениям, так как дети, с одной стороны, поздравления, а с другой, ни с чем несравнимые хлопоты и затраты. По человеческим понятиям кто любит себя, просто переводит потраченные деньги на день рождение в подарки, во внимание и обнимания. Кто любит себя сильнее это дело празднует в три дня, на работе, для родственников и для друзей. Официоз в трудовом коллективе – это помпезно и торжественно: и слова красивые и обещания добрые, и кажется, жизнь удалась со всех сторон....
Для родни, конечно, дома, скромно: мама с отцом, их усталые глаза и руки, тихие слова и слезы.
Сегодня наш адвокат отмечал уже в кругу верующих в Бога, судьи, прокурора и Простодушного. Мероприятие с выездом, как уж привыкли…без женщин и всяких глупостей.
Итак, первая половина праздника – хвалебная часть: неискренняя и шаблонная. Здоровье пропивается, а скоро старость, успехи в личной жизни осуждаются…., а счастья нет…только друзья.
Простодушный с потугами на величие изрек: «Каждый человек не так уж хорош, как его хвалят и не так плох, как его ругают» и нашему другу-имениннику есть над, чем работать.
Адвокат (всегда по ситуации): «Пора братья пора уже подумать о душе, поэтому давайте, сегодня будем предельно честными...»
Простодушный уверенный в том, что несет свет Христианства, начал негромко: «Вот я себе вопрос задаю: почему люди любят участвовать в судебных процессах, ведь давно и всем известно, что истины в судах могут не установить, но решение вынесут, неужели это решение и есть итог борьбы добра и зла?» От такой правды в воздухе повисла пауза как знак вопроса.
Адвокат начал было оправдываться: «Уж лучше в правовом поле «вопросы решать» , чем на дуэли»
Прокурор: «Вопросы решать, посмотрите на него, какие два ключевых слова, вместо одного – коррупция…»
Судья: «Вся сознательная жизнь проходит на работе, предлагаю поговорить о вечном ваше Боголюбие!»
Простодушный, обращаясь уже ко всем: «как осмыслить земной путь и «сотворить достойные плоды покаяния?» Наступила мыслительная пауза.
Реплика судьи из-за стола: «А что значит достойные плоды покаяния?»
Простодушный: «Ваша честь, Вы тоже не святой, и еще можете что- то полезное и доброе сотворить...? Кстати у мужчин в России средняя продолжительность жизни 58 лет».
Прокурор: «Не люблю я статистику, но согласен по существу вопроса».
Простодушный: «Да жалко россиян - работа тяжелая, а вам уважаемые лет 10 ...для покаяния… Господь добавит». Добрый юмор оценили все присутствующие.
Адвокат и сам себе адвокат: «Сначала надо научиться каяться. Иногда, кажется, и законы работают, и прокурорский надзор и мы вместе формируем правоприменение, но нельзя отрицать, что уже есть установленные тарифы…. Условно, если решение вопроса в МВД стоит Х-руб, то в Прокуратуре ХХ, в Суде ХХХ, как размеры в магазине.
Судья пытался сразу умыть руки: «Я и ранее предполагал, что в прокурорском надзоре участвуют коммерческие структуры, насуют бумаг в дело – любое решение вынести можно, верите - нет?»
Прокурор со знанием дела: «Не надо оправдываться, «наша честь». С одной стороны, это хорошо, что судья тоже человек и знает предмет страсти и греховности определенной и закрепленной в норме права; с другой стороны, участвуя во множестве процессов, изворотливость в правоприменении у судей стала значительно больше, чем у прокуроров».
Адвокат пытался сгладить: «друзья, просто задачи выявления преступлений, ставят одним людям, а оценка собранных доказательств у других людей – это как лебедь с раком щуку...». С этим все согласились юмор- не врожденное чувство.
Прокурор начал входить в роль: «Положа руку на сердце скажу для адвокатов нужна отдельная исповедь, они такие ловкие сначала сгущают краски для клиента, а потом снимают это напряжение деньгами. При том всегда легко аргументируют... ссылаясь на нас, а где, где эти ИКСЫ, про которые говорил именинник? Может это они адвокатской коллегией приняли и на Россию распространили?»
Адвокат, понял про иксы было уж очень честно и хотел все перевести в шутку: «Иксы- это и страховка и пенсия то есть невыплаченные государством соцпакеты. А образуются иксы только от несовершенства законодательства…., одна, так сказать, беда … по всей стране».
Прокурор настаивал: «Про иксы - этот грех называется лихоимство, с завуалированной попыткой свалить ответственность на судей и прокуроров, а во сколько раз возбужденное уголовное дело повышает цену вопроса?».
Адвокат как будто не услышал вопрос: «в конечном итоге все решает суд».
Судья всегда оправдывал только свой цех: «Не пожелай…. – это десятая заповедь, а закон – это низшая форма морали, той планки, после которой люди сами начинают осуждать другого. Чего тут непонятно?! А мы просто арбитры в процессе »
Коньяк всегда располагает к любомудрствованию и Простодушный гнул свое: «Иисус Христос сказал: новую заповедь вам даю «Любите друг друга»...
Пьянеющий прокурор часто говорит с обвинительным уклоном: «Какая любовь? суд рассматривает дело по существу, если нет указаний свыше! Указания появляются когда, либо цена решаемого вопроса большая, либо люди занимают значительное место в обществе.
Судья насколько мог честно: «Да надо признаться, что суд не рассматривает вопросы по существу, если обстоятельства сами сложились и дело значимое, где СМИ и телевидение уже сформировало в обществе точку зрения...»
Прокурор полностью вошел в роль: Суд рассматривает дела по существу только в теории! А если скоро на пенсию, либо родственников надо устроить на работу- легко в любую из спорящих организаций!»
Адвокат уже пожалел, что завязался честный разговор, и попытался притянуть за уши историю: «Весь мир лежит во зле. История права и человеческих судеб есть история ошибок, вспомните Сократа. Его осудили 600 судей и ошиблись, а если бы наши адвокаты его защищали, то легко в процессе сидели бы три года, и философ был бы жив, волокита порождает срок исковой давности…..»
Судья адвокату: «Вам бы, всю жизнь в процессах сидеть, лишь бы платили, и голову кружите и клиенту и нам... А возбужденное уголовное дело сильно разжигает разные страсти и загоняет к вам дрожащих людей как овец».
Адвокат честно: «Да, каюсь, сгущаю краски и не рассказываю всю правду клиентам, не составляю план работы, и только десятину провожу по соглашению, но у меня есть график бесплатных дежурств в отличие от некоторых…» Повинную голову, как известно меч не сечет. Выпили молча и отметили искренность именинника.
Простодушный взялся за голову и продолжал мыслить вслух: «Уважаемые, для вас и исповеди и проповеди должны быть отдельные и епитимии»
Судья Простодушному: «Вы братец просто недовольны незначительной судьбой, что такое бизнесмен…? Заработать с целью потратить. Вот писать историю права и государства – это и цель, и смысл, и содержание!»
Простодушный: «Между прочим, ваша честь- это налогоплательщики платят вам жалование, пенсии, и три икса в конвертах, поэтому имейте совесть вы же не на работе!»
Судья с усталостью ответил за своих: «Кто без греха, пусть первым кинет в меня камень...»
Прокурор очень хотел продолжить тему: «А я не люблю судей, у которых нет обостренного чувства справедливости. Такие дела разваливают, мы по три раза дырочки на мундире прокалываем, пока судебный процесс идет».
Судья: у нас все в соответствии с законом...! (ключевая фраза когда сказать нечего).
Прокурор (о других всегда честно): «Состязательность – это как театр прямо в зале суда во время, видно когда судья еще не принял решение и выдерживает процессуальные нормы. Вот тут-то и чувствуется дух лукавства и денег. Раньше на Библии клялись, а сейчас и детектора лжи не боятся. Плохо когда могут звонить судье и прямо в процесс и в совещательную комнату, а затем можно заявлять ходатайства, просить или доказывать как в спектакле. Связи – это как деньги, либо ты должен, либо тебе… Вот вам и наша честь, и ваша честь».
Простодушный: « Иисус Христос сказал: «Мирись с соперником твоим скорее пока ты еще на пути с ним, чтобы соперник не отдал тебя судье, а судья не отдал слуге и не ввергли бы тебя в темницу; истинно говорю тебе, ты не выйдешь оттуда пока не отдашь до последнего кондранта» ….
Прокурор продолжал поддерживать собственное обвинение: «Святой судья даже звучит нелепо, да и примеров в истории не было… Тоска дремучая наступает, когда, читая исторические книги «за решением всегда вопроса направлялись в суды «тайные посулы»…так, наверное, и родились адвокаты». Смех оказался не для всех.
Адвокат быстро ретировался: «Моя работа - поиск юридического решения либо компромисса. И самое главное я все время утешаю людей. А вы просто мне завидуете потому, что про иксы думаете». Как там, в Евангелии написано: «И так будьте мудры, как змии и просты как голуби ».
Простодушный: «Брат это Апостолам сказано, когда их к людям с проповедями посылали, а про вас написано «фарисеи и книжники».... Все задумались о своем и выпили молча.
Адвокат, чтобы как-то скрасить день рождение решил рассказать случай из жизни: «Судятся Березовский и Гусинский, прошли все инстанции и вот последняя – протест лично председателю Верхнего Суда. Помощник изучает дело. Откладывает до поры, до времени и затем докладывает дело лично председателю: «По данному вопросу Гусинский внес 3 млн. американских рублей, а Березовский 3 млн. 200 тысяч американских рублей как будем судить?»
Председатель суда: «Верни 200 тысяч и будем судить по закону». Вот так господа. Но есть еще и соль в этом – не могут вернуться на обворованную Родину два персонажа из анекдота, потому, что, сколько нашим не плати, а все равно могут поступить по закону!»
Прокурор: да «Не суди и не судимы будете» и где то написано «Кто смеет судиться не у святых....?»
Судья понял, о чем речь и ответил прокурору: «Если вы такие правильные, скажите честно: за кем вы там всю жизнь надзирает? Между прочим, о себе тоже не забываете...»
Прокурор: «Честно о себе у нас только перед пенсией позволено думать, а так мы в надзоре за всеми, можно сказать всю жизнь по закону...!»
Простодушный: не понятно братья кто из вас Богоугоднее? В воздухе витало наболевшее откровение…
И адвокат словно прозрел после вопроса и взял слово: «Есть молитва о ежедневном исповедование грехов и там строка «...брата своего не оправдовах», поэтому, я с сегодняшнего дня буду молиться и в зале суда и конечно заказывать соответствующие службы за всех кто в процессе». Судья закряхтел, прокурор многозначительно хмурил брови, а адвокат даже немного прослезился после своих слов (так как снова вошел в роль)…
Простодушный продолжал: Ну просто «Преображение» какое то у именинника, а не пьянка с предлогом. И вынес на обсуждение ответ на первый вопрос, что есть «сотворите достойные плоды покаяния в правоприменении?» Наверное это приближение к истине, но истина – это не компромисс. Ответ был принят как тост и выпили до дна.
Вечер подходил к концу, расходиться, ни кто не хотел, и потихоньку уважаемые напились- таки, превратившись в больших розовых поросят и потому пропустили вечернюю молитву.
На чем сердце успокоилось: Второе пришествие Иисуса и последний суд включают в себя и суд первой инстанции, апелляцию, кассацию, верховный суд и исторический суд для всех участников процесса.
Заметки судебного репортера
Работа светского журналиста, и в частности освещение громких уголовных дел, — это большой кусок моей жизни, не один год! Сейчас я возвращаюсь к этим дням и пытаюсь сформулировать то, что они мне дали. Дали — то есть помогли понять, увидеть.
Женщина молилась — стоя спиной ко всем нам, лицом в окно, довольно громко, хрипло, прерываясь, задыхаясь, комкая листочек с переписанными молитвами и псалмами — листочек не был нужен, за месяц судебного процесса она выучила все наизусть. Но эти часы были для нее особенно тяжелы. Рядом, за плотно закрытой дверью — дверью, которую никто, даже сам председатель областного суда, не имел права сейчас открыть — двенадцать присяжных решали ее судьбу. От их мнения зависело, поедет ли эта молящаяся женщина домой, к больной маме, от которой целых полгода все это удавалось скрывать, к мужу и двум дочкам — или…
Или она поедет в совсем ином направлении и на ином транспорте.
Сказать, что мне было ее жаль, — это ничего не сказать. Я чувствовала ее муку, она просто пробирала меня. Адвокат — знаменитость саратовского масштаба — мерил и мерил шагами ширину судебного коридора. Сколько в его жизни было дел, процессов, подзащитных, а вот ведь как переживает…
— Да я всегда переживаю, когда женщина и мать. Это ведь ужас!
— Но она сама во всем виновата. Вы защитник, да, но вы не можете не понимать этого.
— О ее вине на общем фоне и говорить-то смешно.
Его подзащитная занимала довольно-таки важный на государственной службе пост и попалась на взятке. Небольшой, по рутинному случаю. Особых интриг и провокаций против нее, как против иных наших чиновников, не было, просто вышло так, что ее «сдали».
Сначала она просто не поверила, что ее ждет скамья подсудимых. В самом деле, эка невидаль. Такими ли суммами берут другие? Другие такую сумму и с асфальта подобрать поленятся.
…А в моем случае, думала и даже вслух говорила она (знаю из своих источников), просто скандала не захотят. Потому спустят потихоньку на тормозах. Уволиться, конечно, придется, но только и всего.
Оказалось — все наоборот. Скандал востребован, а что до тех, других, то кто же будет ее с ними сравнивать? Тем, другим, как раз ничего и не грозит, а вот ей…
Она собралась с силами и решила стойко бороться. Адвокат разработал стратегию и тактику полного отрицания вины. Правда, если сравнить адвоката с режиссером, то актрисой его подзащитная оказалась плохой. Потому, может быть, что была виновата на самом деле. Все-таки не вполне органично это для нее оказалось — врать. Однако ей повезло.
Если голоса присяжных заседателей делятся надвое поровну — шестеро говорят «Да, виновен», а шестеро других «Нет, не виновен», — решение принимается в пользу обвиняемого, таков закон. В данном случае так и вышло: шесть «за», шесть «против». Подсудимая захлебнулась слезами и едва смогла проговорить «спасибо».
У меня были основания полагать, что все присяжные прекрасно видели доказанность вины незадачливой чиновницы. Просто шесть из дюжины оказались сердобольными. Или впрямь решили, что смешно наказывать эту женщину — на общем фоне коррупции, съедающей наш госаппарат.
Другие же шесть оказались принципиальными и не увидели никаких оснований подсудимую жалеть. Возможно, они подумали, что пирамида коррупции — она ведь и складывается из таких вот «кубиков», из таких людей, как подсудимая — внешне приличных, но внутренне нечестных, непорядочных.
…Объединяющихся — это уже я продолжаю мысль — в колоссальный, многоуровневый, всероссийский совет нечестивых.
Блажен муж иже не иде — с этого-то ведь и начинается Давидова Псалтирь! Но много ли блаженных, то есть счастливых?
Собственные свои визиты на этот совет мы легко себе прощаем, поскольку платим (не «даем взятку», а именно платим, так принято говорить) исключительно вынужденно. Чтобы решить проблему — такую, по сравнению с которой Псалтирь и все прочее — не более чем литература, как выразилась одна моя знакомая.
Но вы уже прочитали, при каких обстоятельствах одной саратовской чиновнице пришлось вспомнить о существовании этой самой «литературы» и прибегнуть к ее помощи.
Что было с этой женщиной дальше, после счастливого вердикта присяжных — не знаю. Возвращалась ли она к своему измятому листочку с 90‑м псалмом? Осознала ли, что Тот, Кому пел Давид — не просто помог ей, потому что она этот псалом читала, нет, Он дал ей шанс измениться иначе, без крайнего страдания? И даже, может быть, простил ложь в суде, потому что ведал: сказать правду выше ее нравственных сил?
Было ли в ней вообще раскаяние — в нравственном смысле этого слова? Или только сожаление о промахе, о том, что влипла? «Симметричный» вердикт коллегии присяжных был поднесен ей Самим Богом как своего рода пособие, помогающее понять, что есть Его Суд — а в Его Суде есть справедливость и милость, и первая без второй для нас на самом деле страшна.
* * *
Чтобы защищаться, человеку всегда нужна какая-то моральная опора, или — сознание собственной правоты хотя бы в чем-то. Подсудимые по подобным делам, как правило, убеждены, что защищаются от несправедливости. Несправедливость же заключается в том, что не кто-то другой страдает, а именно они.
Однажды мне пришлось долго разговаривать — что называется, по душам и не для печати — с другой женщиной, офицером криминальной милиции. Ей тоже грозила скамья подсудимых, и она видела во мне потенциальную защитницу. Мы были с нею знакомы и ранее — по той работе, от которой ее теперь отлучили, и она была мне симпатична, эта капитанша, меня трогало ее искреннее сострадание к жертвам преступлений. Но теперь мне пришлось сказать ей, что я не считаю ее безвинной жертвой кровожадного УСБ (милицейского Управления собственной безопасности) и прокуратуры. Тогда-то она и вспыхнула: «Да я с этого притона имела меньше всех! Мой непосредственный начальник машину у сутенерши купил за треть настоящей цены, и того не заплатив на самом деле! Ему — очередную звездочку, а меня — в тюрьму, это справедливо?!».
Совершенно несправедливо и горько. Но ее лично эта несправедливость не оправдывает. Пытаясь спрятать собственный грех в общем грехе, умалить его сравнением с чужими грехами, измерить его «размер» денежной суммой, человек собирает уголья на свою голову.
* * *
Впрочем, что я. Наше массовое сознание давно уже воспринимает взятку как норму деловых взаимоотношений. Кажется, что только самая нонконформистская или глубоко религиозная фигура способна отказаться играть по этим правилам. Вы слышали про «списки лиц, обязательных к зачислению» в конкретный вуз? В недавнем прошлом (до эпохи ЕГЭ; теперь не знаю, как они выкручиваются) такие списки за подписью ректора или проректора вполне легально доводились до членов факультетских приемных комиссий — и попробуйте, профессор, поставить двойку юноше, делающему две ошибки в слове «мама».
А когда погоревший на взятке декан, получив условный срок, возвращается на родной факультет воспитывать юношество — разве что не деканом уже, а только заместителем?.. Знаю конкретные случаи, и не два.
Объявления «Диплом любого вуза» не только висят у нас на всех столбах, но и печатаются во вполне легальных газетах, не говоря уже об Интернете: запустите одно только слово «дипломы» в поиск, и он вам покажет, какая на этом рынке конкуренция. Милиция, то есть, простите, теперь полиция — как ее ни назови, не обращает на это никакого внимания: у нее, видимо, другие задачи. После моей публикации на эту тему позвонил некий хмурый опер: «Мне проверку по вашей статье поручили. Когда вы сможете ко мне прийти?» — «А вы ко мне когда?» — «Мне к вам ходить некогда». Больше я этого сыщика не слышала и не видела. Скорее всего, он написал что-нибудь вроде «Проверка проведена, факты не подтвердились». И это далеко не самое абсурдное, что пишется в наших органах.
Так что же — действительно неординарной натурой надо быть, чтобы остаться честным вопреки всему? Не думаю. Мне представляется, что вот это самое «Жизнь такая, посмотрите вокруг, иначе сейчас никто не живет» — это просто способ оправдать себя. Способ, нужный тем, кто нуждается в самооправдании, то есть в ком совесть и понятия о порядочности живы-таки еще.
Я знакома с одной женщиной — искренне верующей, православной, постоянной прихожанкой и паломницей, которая не видит «ничего такого особо грешного» (ее выражение) в том, чтобы за деньги написать дипломную или курсовую работу для вузовского митрофанушки: «Да брось ты! Ты не знаешь, как они все учатся, что ли? Что изменится, если я этого делать не буду? Только то, что не я эти деньги получу». Однако она заметно нервничала при этом нашем разговоре. Потому, думаю, что на самом деле понимает, что делает: соблазняет малых сих (ср.: Мф. 18, 6). Просто признаться себе не хочет.
Кстати, ее действия вполне подпадают под статью «Мошенничество» УК РФ. Сохрани Бог, я ей этого не желаю — но ведь это может когда-то случиться. Несмотря на все, изложенное выше, такое уголовное дело может вдруг кому-то понадобиться — хотя бы ради симуляции борьбы со злоупотреблениями в вузах. И что тогда?.. Отчаянный протест и борьба с несправедливостью: «Почему именно я?! Кто сейчас живет иначе?» Или — осознание того, что сама себя до этого довела, отказавшись слышать голос совести — голос Бога, тихо говорившего: «Не надо»?
* * *
И жег людей сильный зной, и они хулили имя Бога, имеющего власть над сими язвами, и не вразумились, чтобы воздать Ему славу — это уже Откровение Иоанново, или Апокалипсис, 16, 9. Вот что действительно трудно: воздать хвалу Богу, когда невыносимо страдаешь. Сказать: прав суд Твой, Господи, Ты делаешь то, что мне нужно, чтоб я стал иным. Оглядываюсь на свое прошлое, на сотни «коррупционных» уголовных дел, сотни погоревших начальников: есть ли среди них те, кого это действительно смирило? В лучшем, христианском понимании этого слова? Заставило открыть пред Богом дверь в свою жизнь?
Вот опять же — не знаю. Передать в камеру Евангелие просят многие. И молятся тоже многие, но ведь даже и молиться можно по-разному. Можно как заклинание твердить: «Господи, пронеси!». А можно совсем иначе…
На скамье подсудимых — крупный чиновник губернского масштаба, пойманный на взятке рекордного размера в результате специально разработанной операции с использованием взяткодателя-провокатора. Чиновник этот просто надоел уже всем — своим беспардонным вымогательством, вот его и решили убрать. Но перед присутствующими разворачивается не просто история получения взятки — история жизни, увы, банальная. Рос в неполной семье — то есть при одной маме — болезненный такой паренек. Окончил институт, обзавелся семьей, оказался смышленым, а по новым временам и вовсе решил не теряться: в детстве победствовал, хватит. Пошел наверх. В доме появились деньги. Потом еще деньги. Потом еще. По мере роста доходов все больше почему-то надоедала законная семья. Он сбросил ее с себя как хомут и взял в свой новый, большой и светлый дом девочку — моложе собственного сына. Девочка оказалась дорогой — не только в смысле душевных чувств. Продолжать?..
Если не мог слушать Бога, то слушал бы хотя бы маму, думала я, сидя на этом процессе. Мама у подсудимого была — совсем старенькая, простая и ясная, как утро в детстве: «Дочка, ты думаешь, я его защищать буду? — поворачивалась она ко мне. — Думаешь, я не знаю, что он сам во всем виноват? Я ему говорила: сынок, зачем семью бросаешь, нехорошо это. Зачем нам столько денег, не доведут они нас до добра. А он надо мной смеялся…».
Из «дорогой девочки» декабристки не получилось, ждать своего «гражданского мужа» из тюрьмы она не стала. Одна только мама до недавнего времени его и ждала.
А вот Господь ждет нас всегда — из любой нашей беды, из любой ямы, из любого ада, в который мы сами ввергаем себя, — ждет, пока мы дышим. Но многие ли, будучи сброшены с вожделенной верхотуры на дно, это осознают?
* * *
На самом деле, наша борьба с коррупцией — это… что угодно, только не борьба с коррупцией. Это либо борьба одних людей с другими, передел власти и денег; либо просто выполнение плана, расстановка «галочек» или «палочек», обеспечение заданного показателя; либо — в лучшем случае — какие-то отдельные, спонтанные эпизоды, обладающие все же положительным смыслом справедливого возмездия. Чтобы достигнуть показателя или чтобы завалить мешающего всем главу администрации, применяется совсем небогатый арсенал способов, главный из которых — использование провокатора, подставного взяткодателя. В свое время я знала если не всех, то многих из этих «профессионалов», регулярно используемых оперативниками во взяточных делах: среди них были совершенно маргинальные и анекдотические личности. Но с их помощью нередко (когда план горел, возможно) устраивалась настоящая охота за людьми, в том числе и за теми, о чьей виновности, в самом деле, смешно было говорить. Например, заведующая сельским клубом. Профессиональная взяткодательница, проходившая перед тем по двум десяткам уголовных дел, предложила ей три тысячи рублей за предоставление клуба под концерт вымышленной рок-группы. Бедная завклубом не успела даже сообразить, что к чему — деньги уже лежали перед нею на столе, а в кабинет влетели оперативники… Безобразная, злая история. И таких было немало.
Пожалуй, горше всего мне вспоминать полковника милиции, прошедшего перед тем все «горячие точки», дважды раненого, награжденного боевыми орденами, да к тому же отца четверых детей. Его сожрали именно потому, что он отказался играть по коррупционным правилам, платить ежемесячные взносы тем, от кого зависело его пребывание в должности начальника райотдела. Но он был и сам хорош тоже — любил дорогие подарки, особенно коньяк. На том и подловили…
Что здесь скажешь? Нет среди нас человека, который не был или не может в любую минуту стать жертвой зла. И все-таки мы — не случайные его жертвы. Если Бог попустил совершиться с нами этому злу, надо смириться, надо всмотреться глубже, чтобы ответить себе на вопрос: почему это произошло со мною и зачем. Чего я вовремя не понял? В какой момент сам открыл дверь и впустил несчастье в свою жизнь?
* * *
Адвокат, с которого я здесь начала, прав: это страшно, когда в камере следственного изолятора, на скамье подсудимых, на зоне оказывается женщина. Мужик — еще куда ни шло, а женщине это нельзя. В женской природе есть что-то такое, что не может выдержать тюрьмы. Отсидевший и вышедший мужчина придет в себя, вернется к нормальной жизни, а вот прошедшая через тюрьму женщина до конца своего — человек больной. Чувствуя это или просто видя страдания подсудимой, присяжные могут иногда оправдать ее — именно потому, что она женщина. Или — потому, что ее сначала втянули, а затем подло предали и «сдали» мужчины. Я помню, как рухнула в обморок при оглашении оправдательного вердикта одна начальственная дама — как только голову не разбила о скамью подсудимых… Честно скажу, я была рада ее освобождению — хотя и знала, что коварно подсунутую ей крупную взятку она охотно приняла. Я (как и присяжные, возможно) подумала: с нее хватит, а те, кто ее сажал, не должны праздновать победу, потому что они сами хуже ее.
Но что же сделала наша оправданная, выйдя из-под конвоя? Потребовала — в рамках закона, куда денешься! — денежной компенсации за несправедливый арест и содержание в СИЗО. Потом стала подавать в суд на журналистов, писавших про нее «неправду». Поведение победительницы: вот теперь я вам всем покажу!
Исходить не из собственной вины, а из чужой, себя же воспринимать исключительно как жертву — это действительно безбожная мораль.
* * *
Да, это очень страшно для женщины — оказаться в тюрьме, да, она испытывает ужас перед тюрьмой, но вот что поразительно: гордость бывает сильнее этого страха.
«Я же ей чуть не во внуки гожусь, — говорил мне следователь, в самом деле почти мальчик. — Как мне с нею разговаривать? Я ей: Людмила Ивановна, будьте благоразумны, признайте вину — и ступайте домой. Никто вас сажать не будет, дадут условно, подведут под амнистию. Вы же грамотный человек, вы видите, что всё против вас, всё доказано, никто не подкопается. Ну, не отправлять же мне вас в СИЗО, в самом деле — с вашим сердцем и гипертонией! Она мне в ответ: отправляйте куда хотите, вины не признаю. Железная бабушка!»
Вообще-то, непризнание обвиняемым вины не может быть основанием для заключения его под стражу — мера пресечения избирается, исходя из иных положений. Но это по закону, а на практике — ни для кого не секрет: признаешься — идешь до суда домой, не признаешься — будешь ждать суда в камере. Людмила Ивановна — глубокая пенсионерка, продолжавшая преподавать и исполнять на своем факультете функции распределителя взяточных сумм, оказалась именно в камере, где у нее закономерно случился гипертонический криз… Хорошего было мало, словом. «Железная бабушка» не могла не понимать, что сама тащит себя в яму. Ее вина действительно была доказана — четко и профессионально, ее «вели» перед тем два месяца. Но она готова была скорее умереть в СИЗО, чем каяться перед мальчишкой-следователем.
…Помимо всего прочего, мне пришлось быть свидетельницей страданий ее дочери — очень милой, светлой молодой женщины, кандидата наук. Я помню ее глаза, ее отчаянную любовь и жалость к матери, ее запредельное волевое усилие — держаться спокойно и не терять головы…
Возможно, Людмила Ивановна по-своему жалела дочь, зятя, внучку. Но она считала, что сделает им хуже, «опозорившись», признав вину. Брать взятки — не позор, позор — признать себя виноватой, побежденной.
* * *
В том-то и дело, что наш всероссийский совет нечестивых складывается из обычных, даже вполне симпатичных людей, которым отнюдь не чужды добрые чувства, в том числе и чувство солидарности. Они готовы спасать друга, попавшего в беду, пойманного «доброжелателями» на получении или — реже — на даче взятки, но они почти всегда пытаются спасти его нечестными способами. Например, оплаченными заказными публикациями, представляющими его исключительно безвинной жертвой. Это такая цепочка: неправедно живет он — неправедно расправляются с ним — потом ему неправедно помогают. Разорвать эту цепочку некому. Жить не по лжи люди не в силах по причине собственного убеждения в невозможности. Или они убеждают себя в невозможности — потому что сами жить так не в силах. Или, наконец, они просто не хотят так жить.
Кроме районного, областного и Верховного суда есть еще Страшный Суд. Но человек, которому светит суд — ну хотя бы районный, о Страшном практически не помнит. Районный ему куда страшнее!
А на самом-то деле этот районный — только репетиция Суда Божиего. Только способ к нему подготовиться.
Марина Бирюкова
Журнал "Православие и современность", №23 (39), 2012 г.
Мы - православные христиане - люди Откровения. Наша вера основана на знании, данном нам Богом. Нам открыто удивительное знание, что Бог есть Любовь. (1 Иоанна 4:8). Одновременно нам сказано, что Христос будет судить людей (Иоанна 5:22). Давайте разберемся в этом вопросе. Что такое Суд, и как может судить людей Бог, который есть Любовь? Может ли Любовь осудить на муки, тем более, если муки вечные?
« Когда же приидет Сын Человеческий во славе Своей и все святые Ангелы с Ним, тогда сядет на престоле славы Своей, и соберутся пред Ним все народы; и отделит одних от других, как пастырь отделяет овец от козлов; и поставит овец по правую Свою сторону, а козлов - по левую. Тогда скажет Царь тем, которые по правую сторону Его: приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира…. Тогда скажет и тем, которые по левую сторону: идите от Меня, проклятые, в огонь вечный, уготованный диаволу и ангелам его…. И пойдут сии в муку вечную, а праведники в жизнь вечную». (Мф. 25: 31-46)
Согласитесь, здесь слышится какое-то противоречие: Любовь и осуждение на вечные муки. И либо Бог не является Любовью, либо нет вечных мук, либо мы что-то неправильно понимаем.
Как было уже сказано, наши знания основываются на Откровении, потому первые два утверждения отвергаем как ложные. Рассуждать так могут не христиане. Это - не наш путь. Остается третье утверждение: мы что-то не так понимаем.
И я думаю, что мы, на самом деле, заблуждаемся, не понимая сущности духовного мира. Мы пытаемся понять мир Высший и его законы, опираясь на наши представления об этом, несовершенном и поврежденном грехом, мире. И, понятное дело, ошибаемся. В чем же ошибка? Высказываю личное мнение.
Мы представляем Суд Божий по образу и подобию суда земного: стоит обвиняемый, а строгий судья объявляет ему приговор, или выносит оправдание, которое он, естественно, ожидает. Ведь, правда? На земле, на земном суде мы в любом случае ждем оправдания и надеемся «проскочить», даже если понимаем, что виновны. Мы надеемся, что обвинитель не знает всего, а адвокат, хорошо исполнит свои обязанности, и судья примет решение в нашу пользу. Ну, а как иначе?
Это же представление о земном суде мы переносим на область духовную. И это естественно. Другое дело, что автоматический перенос наших представлений приводит к неверным выводам.
Давайте не будем забывать и о том, что Бог говорил с людьми очень часто притчами, передавая суть идеи, но не ее детали. В итоге мы имеем тексты, которые верны по сути, но могут иметь иносказательность, свойственную притчам. Например, сказано, что Царство Небесное подобно «купцу, ищущему хороших жемчужин» (Мф. 13:45), закваске (Мф 13:33), или неводу (Мф 13:47). И притча о Суде, разделении козлов и овец, похоже, несет идею, но не описывает детали. Не будем об этом забывать.
Суд земной должен иметь четыре действующие стороны: обвиняемого, обвинителя (прокурора), защитника (адвоката), и судью, выносящего приговор. Давайте посмотрим, сохраняется ли такая же структура в духовной сфере.
Обвинитель
Итак, что мы можем сказать о структуре Небесного Суда? Обвиняемый - понятно человек. Нам известно, что Судьей будет Христос - Он вынесет окончательное решение. Остается вопрос: будут ли на Небесном Суде присутствовать две другие важные стороны, обязательные в земном суде: обвинитель и защитник? Вы можете представить земной суд без них? Не будет ли это пародией на суд? Ведь и в Писании мы встречаем слова о необходимости двух или более свидетелей на суде.
«Недостаточно одного свидетеля против кого-либо в какой-нибудь вине и в каком-нибудь преступлении и в каком-нибудь грехе, которым он согрешит: при словах двух свидетелей, или при словах трёх свидетелей состоится [всякое] дело. » (Втор.19,15)
Свидетели не приходят сами. Их приводят, как правило, и сторона обвинения и сторона защиты. Но даже и сами свидетели могут быть обвинителями. Главное, что судья не может обвинять, он может только принимать решение, основываясь на совокупности информации, предоставленной обвинителем и защитником.
И в другом месте Писания читаем, что суд несправедлив без защитника («избавляющего» в церковно-славянском переводе)
«И суд отступил назад, и правда стала вдали, ибо истина преткнулась на площади, и честность не может войти. И не стало истины, и удаляющийся от зла подвергается оскорблению. И Господь увидел это, и противно было очам Его, что нет суда. И видел, что нет человека, и дивился, что нет заступника» (Ис 59:14-16)
То есть, и в Писании мы можем найти мысль о необходимости как обвинения, так и защиты. Понятно, что если Бог дал такие установления Своему народу, то таким Он понимает справедливый Суд. Значит и Суд Небесный требует наличия обвинителя и защитника.
Логика подсказывает, что лучшим обвинителем будет тот, кто ненавидит, а лучшим адвокатом - тот, кто любит обвиняемого. Исходя из этого, можно предполагать, что лучшие обвинители - бесы. И мы знаем от православных подвижников, у которых был некий посмертный опыт, что бесы знают и предъявляют ангелам людские грехи, как право собственности на душу человека. Может бес является обвинителем на Суде?
Известно, что будет два Суда: частный - во время смерти (на сороковой день), и всеобщий - во время всеобщего воскресения мертвых. Так вот во время всеобщего Суда бесы также будут обвиняемыми и потому не смогут обвинять (исполнять функции прокурора). Поэтому если им и будет дано исполнять функции обвинителя, то только на частном Суде - в первые сорок дней после смерти тела. Но бесам закрыты Небеса и они стараются перехватить душу в поднебесной области в момент ее движения из земного мира. Но Суд осуществляется не там. Потому и на частном Суде бесы, по видимому, не являются обвинителями. Впрочем, у Церкви нет догматического учения на этот счет, и существуют разные предположения.
Существует мнение, что душа после смерти переходит некие этапы, названные мытарствами (от старославянского слова мытница. Вспомним мытарей из Евангелия. Мытарями называются сборщики пошлин, податей. Мытницой называли аналог современной таможни. Кстати, в украинском языке митниця - таможня). Три дня душа находится на земле. С третьего по девятый день ей показывается рай, с девятого по тридцать девятый день - показывается ад. А на сороковой день вершится частный Суд и выносится предварительное решение - где будет душа находиться до всеобщего воскресения. Бесы имею доступ к душе только в некоторые моменты времени, и не имеют доступа на Небеса, которые для них закрыты навечно. На всеобщем же Суде они и вовсе не могут быть обвинителями, поскольку сами будут находятся в числе обвиняемых. Таким образом, у человека должен быть другой обвинитель. Обвинитель, который будет пребывать с нами во время Суда. И тут я предлагаю обратить на такие строки из Библии:
- «Вот, плата, удержанная вами у работников, пожавших поля ваши, вопиет , и вопли жнецов дошли до слуха Господа Саваофа» (Иакова 5:4)
- «И сказал Господь [Бог] Каину: где Авель, брат твой? Он сказал: не знаю; разве я сторож брату моему? И сказал [Господь]: что ты сделал? голос крови брата твоего вопиет ко Мне от земли » (Бытие 4: 9-10)
- "Я уже не буду молчать о беззакониях, которые совершают они нечестиво, и не буду терпеть в них того, что они делают преступно: вот, кровь неповинная и праведная вопиет ко Мне , и души праведных вопиют непрестанно». (3 Ездры 15:8)
Сказано, что плата удержанная у работников, пролитая кровь невинного человека вопиют ко Господу. То есть, грехи, образно говоря, имеют свой голос! Грехи могут обличать! Они же могут обвинять человека в день и час Суда. Мне кажется, что это и есть те обвинители, которые будут с нами там, куда бесы не будут иметь доступа (на частном Суде), и там, где они - бесы - будут в одном ряду обвиняемых с нами (на Суде всеобщем).
Адвокат
В земном суде участвуют четыре основных действующих лица. На Суде Небесном, мы уже нашли троих: обвиняемый - человек, обвинитель - наши грехи, Судья, произносящий окончательное решение - Христос. Кто же выступает со стороны защиты? Защита и оправдание - это дела любви. Хотя на земле обязанность адвоката может исполнять человек за деньги, даже если ему совершенно наплевать на обвиняемого. На Небесах же такая ситуация невозможна. Думаю, что данный тезис нет смысла разъяснять. Защита и оправдание обвиняемого - дело любви. Потому, либо защитника (адвоката) на небесном Суде нет, либо это ангел хранитель, либо это Сам Христос.
Суд без защитника нам сложно себе представить. Это уже не суд, а расправа под видом суда. И если уж наше несовершенное чувство справедливости возмущается этим, то тем ли более, это должно быть неприемлемо с Божественной точки зрения? То есть, защитник на Небесном Суде должен быть. И это либо ангел, либо Сам Христос.
«Разве не знаете, что мы будем судить ангелов?» (1 Кор 6:3)
Как будет происходить этот Суд, какова будет форма и последовательность неизвестно - да, по сути, не так важно, как важно понимать, что все разумные существа подлежат Суду. Дела всех разумных существ будут оценены: ангелов (в том числе ставших бесами) и людей. И потому как бесы не смогут быть обвинителями, так и ангелы не смогут быть нашими защитниками на Суде, хотя в некоторые моменты они могут спорить между собой за душу человека (во время прохождения мытарств).
Таким образом, Адвокатом, Защитником человека будет сам Христос! Это предположение кажется парадоксальным только на первый взгляд, на взгляд мыслителя, примеряющего к Небесному Суду модель суда земного, где защитник не может быть одновременно и судьей. Небесный же Суд, как мне кажется это человек, которого обличают его грехи, и защитник Христос, желающий его спасения. Он же Судья.
Бог именуется нашим Отцом, причем Отцом любящим, Который не хочет смерти грешника (Иезекииль 33:11). То есть, картина Суда, кардинально отличается от суда земного: Бог не стремится обвинить, а ищет: за что можно оправдать человека.
И тут же наша поврежденная логика подкидывает мысль: почему же тогда любящий Отец не оправдает каждого? Ведь земной любящий отец так бы и поступил со мной, будь я сын судьи. Хотя и здесь на земле судья ограничен в возможностях, если у него не будет сговора с прокурором, могущим возмутиться явно несправедливым решением судьи. И если есть сговор у судьи с прокурором или с адвокатом - то это уже и не суд вовсе - бутафория под видом суда. А поскольку мы говорим о Суде, а не о бутафории, то понятно, что хоть Судья и является любящим Отцом, он все же Судья, которому предстоят серьезные обвинители, с которыми Судья никогда не станет договариваться.
Напомню, что обвинители - мои грехи, которые будут вопить о моей виновности, и требовать моего осуждения. В какой форме это будет - не суть важно. Думаю, это будет очень неприятно, ужасно стыдно и адски мучительно. Грехи мои обвинят меня до вынесения приговора. И если здесь я могу забыть о грехе, сделать вид, что это не я, или и что в нем «нет ничего такого», то в духовной реальности грех будет очевиден всем, как пятна на одежде, которую нельзя скинуть, или как уродство на теле. Все мои грехи будут видны всем и мне в первую очередь.
Евангелие говорит о праведниках на суде:
« Иная слава солнца, иная слава луны, иная звезд; и звезда от звезды разнится в славе. Так и при воскресении мертвых…» (1 Кор. 15: 41-42)
Праведники будут различаться по своей славе видимым образом. Очевидно, что и грешники будут различаться по своей мерзости очевидным для всех образом. Всякий будет нести на себе очевидным образом свои сбережения и накопления - то, что мы накопили за земную жизнь. И это не дома и квартиры, а страсти и добродетели, если таковые окажутся в нас. И когда я приду со своими обвинителями на Суд, то Отец, сначала как Адвокат с надеждой и любовью будет искать во мне хоть что-то доброе, что можно предъявить моим обвинителям в мое оправдание. Разбирая мое дело как Защитник, выносить окончательное решение Христос будет уже как Судья. Надеюсь, как милостивый, а не как справедливый. Иначе… дело плохо.
Нередко приходится слышать: «Как Бог, если Он такой добрый, будет осуждать! Видимо, Он не такой уж и добрый». А оказывается, что осуждать будет не Он! Осуждать человека будут мысли, слова и дела. Бог будет пытаться меня оправдать перед моими же мыслями, делами и поступками, требующими моего осуждения. Они будут требовать ада и мук для меня! Бог же этого не хочет, и все делает для того, чтобы я этого избежал. Он дал нам знания и пророков. Он воплотился в человеческое тело и Сам учил людей. И умер мучительной смертью - праведный за грешных.
Да и о наших обвинителях нам заранее сказано:
«Ибо от слов своих оправдаешься, и от слов своих осудишься». (Мф 12:37) и др.
К Адвокату-Судье Христу я буду подходить уже обвиненным, с ощущением ужаса от своей прожитой жизни, окруженный обвинителями, во всей своей «славе», и с ужасной завистью к тем, кто идет в «брачной одежде». Я буду стыдиться себя, своей «славы», своих обвинителей, буду стыдиться поднять глаза на любящего, кроткого Христа.
Во время Суда многие из нас поймут, что имел ввиду профессор Осипов А.И. написавший: «Двери ада, если хотите, могут быть заперты только изнутри - самими его обитателями» .
Господи помилуй.
Р.S. Пришла мысль, что Евангельскую историю можно представить как историю человеческой души, распинаемой грехами. Христа можно уподобить душе человеческой. Грехи, царствующие в мире, осуждают и убивают душу. Иуда - сребролюбие, совершает предательство. Книжники и вожди иудейские из гордости не могут признать свою ошибку. Их представление о Христе настолько не соответствует Христу пришедшему, что они, даже видя Его дела, решают убить Его. Гордость иудейских вождей ослепляет их и порождает ненависть. Толпа, кричавшая: «Осанна Сыну Давидову», кричит через несколько дней: «Распни Его». Из страха перед начальствующими, из страха быть отлученными от синагоги (страха оказаться отверженными), они совершают предательство.
Гордыня, сребролюбие, зависть, страх, и желание земных благ, предательство - осуждают и убивают человеческую душу. Грехи осуждают и приводят к смерти, от которой может спасти только Бог животворящий и воскрешающий. И как грешники обвиняли и требовали смерти Христа, так наши грехи, наши страсти будут обвинять нас на Суде.
Слава милосердному Богу, благодаря Его Откровению мы это узнали, а благодаря Его Церкви, можем очиститься от грехов через таинство покаяния. А кто-то сможет даже приобрести добродетели в этой жизни, и прийти на Суд в «брачной одежде» (Мф. 22:2-13).
Никто же из нас не знает, как скоро предстанет он перед Христом. Научиться бы видеть свои грехи еще здесь на земле, чтобы успеть исправиться.
(Мельниченко Р. Г.)
(«Адвокат», 2007, N 3)
САМЫЙ ТЯЖКИЙ ГРЕХ АДВОКАТА
Р. Г. МЕЛЬНИЧЕНКО
Мельниченко Р. Г., адвокат из г. Волгограда, кандидат юридических наук, доцент.
Адвокатская деятельность, как, впрочем, и любая иная профессиональная деятельность, придает лицам, ее осуществляющим, определенные психологические качества. Они могут быть как положительными, так и негативными. Негативные изменения личности адвоката являются психологической деформацией. К сожалению, вопросами профессиональной деформации адвокатов в большей мере занимаются ученые из прокурорской среды. В качестве примера можно привести учебное пособие по борьбе с адвокатами «Незаконная деятельность адвоката в уголовном процессе». Односторонность освещения этой проблемы приносит адвокатскому сообществу не пользу, которую должна приносить конструктивная критика, а только вред. Попытаемся исследовать некоторые адвокатские грехи с позиции представителя адвокатской профессии.
О понятии деформации адвоката можно говорить только при наличии общего понятия состояния «нормы». Под нормой в этом смысле можно понимать правосознание некоего «идеального» адвоката, т. е. адвоката, которого ожидает общество. Сама деформация адвоката выглядит как отклонение от нормы. Естественно, абсолютно надежных критериев определения «нормальности» адвокатского правосознания нет. Мы можем только презюмировать существование такого идеального правосознания.
Одним из путей постижения понятия «идеальное правосознание адвоката» может стать известный принцип, заложенный еще средневековыми схоластами: добро есть отсутствие зла. Определим это зло как деформацию адвоката. В науке принято выделять следующие черты профессиональной деформации: негативность, массовость, способность к развитию и динамизм, а также социальная вредность.
Деформации адвоката можно условно разделить на общие и специальные. Под общими следует понимать негативные психологические изменения, свойственные любой личности независимо от рода ее занятий при соприкосновении с правом. Традиционно к таким деформациям юридическая наука относит: правовой инфантилизм, негативизм и правовой идеализм. К специальным деформациям относятся те, которые свойственны преимущественно лицам, занимающимся адвокатской деятельностью. К ним можно отнести предательство клиента, предательство корпорации, зависть к коллегам, корыстолюбие, некомпетентность, пассивность, пренебрежение интересами клиента, эффект «провинциального адвоката» и т. п.
Нигилизм — отрицание общепринятых ценностей: идеалов, моральных норм, культуры, форм общественной жизни. Сущность его заключается в негативно-отрицательном, неуважительном отношении к праву, законам, нормативному порядку, а с точки зрения корней, причин — в юридическом невежестве, косности, отсталости, правовой невоспитанности ряда адвокатов.
Итак, можно сделать вывод, что правовой нигилизм адвоката — это антиправовое его настроение, проявляющееся в полном игнорировании права, неуважительном отношении к нему и его роли, сопряженное с этическим нигилизмом, который выражается в нравственном и духовном упадке общества. Правовой нигилизм подталкивает адвоката решать проблемы клиента не на правовом поле.
Правовой инфантилизм. Инфантилизм в прямом смысле от латинского «infantilis» (детский) означает сохранение у взрослых особей физических и психических черт, свойственных детскому возрасту. Правовой инфантилизм — это не только правосознание адвоката — бывшего «троечника» в вузе, ибо говорят, что «троечники» правят миром, но и возможное профессиональное угасание. Показателями подобного правосознания адвоката являются отсутствие целостности и системности правовых знаний, узкий горизонт профессиональных возможностей, своеобразное ремесленничество в практической работе, нетворческий характер и неряшливость в решении профессиональных задач.
Правовой идеализм. Правовой идеализм можно определить как такой вид деформации правосознания, при котором происходит переоценка роли права. Правовой идеализм, как правило, свойствен начинающим адвокатам, которые искренне считают, что все в социальной жизни должно происходить в соответствии с нормами права. Однако социальные нормы не всегда совпадают с правовыми, и бездумное следование правовым нормам может привести к негативным последствиям не столько для адвоката, сколько для его клиента.
Особое внимание следует уделить специальным деформациям адвоката.
Сама природа адвокатской деятельности содержит в себе соблазны совершения множества грехов: отсутствие пунктуальности, корыстолюбие, ложь, чванство и т. п., но самый тяжкий из них — предательство своего клиента.
Еще в 1582 г. дополнительным приговором Ивана IV (Ивана Грозного) было установлено, что, если поверенный «в суде стоя того продаст, за кого стоял», он должен быть подвергнут смертной казни. Ведь нет ничего хуже предательства человека, который доверил адвокату то, что не доверил бы никому другому. Это прописная истина, но, к сожалению, главный профессиональный императив, который должен быть основой деятельности каждого адвоката, то и дело нарушается.
В адвокатской практике, во всяком случае в Волгоградской области, нарастает тенденция предательства отдельными адвокатами своих клиентов. При этом последние порой не понимают всю тяжесть совершаемого ими адвокатского греха. Приведем ставший уже классическим пример предательства клиента.
Клиента допрашивают в качестве обвиняемого в присутствии адвоката. Происходит смена адвоката, а в судебном заседании клиент отказывается от своих показаний, данных им на стадии предварительного следствия. По требованию прокурора суд вызывает первого адвоката в судебное заседание в качестве свидетеля. Явившись на судебное заседание, последний свидетельствует, что да, действительно, в его присутствии клиент дал изобличающие себя показания. В этой ситуации возможны только два объяснения поведения адвоката: либо он является «адвокатом по вызову» и умышленно предает своего доверителя, дабы остаться в хороших отношениях с «поставщиком клиентов», либо он настолько безграмотен, что не знает о запрете допрашивать адвоката об обстоятельствах, которые стали ему известны в связи с оказанием юридической помощи. В обоих случаях такому адвокату не место в адвокатском сообществе.
Закон и адвокатская этика знает только один случай возможного допроса адвоката по делу своего клиента. Эта ситуация приведена в Определении Конституционного Суда РФ по жалобе гражданина Цицкишвили. На стадии предварительного следствия в качестве защитника Цицкишвили выступала адвокат И. На стадии судебного разбирательства произошла замена адвоката. Новый адвокат подал ходатайство о вызове и допросе в качестве свидетеля прежнего адвоката И. для подтверждения факта фальсификации следователем материалов уголовного дела. Суд отказал в этом ходатайстве. Конституционный Суд указал, что освобождение адвоката от обязанности свидетельствовать не исключает его право дать соответствующие показания в случаях, когда сам адвокат и его подзащитный заинтересованы в оглашении тех или иных сведений. То есть для допроса адвоката необходимы два условия: согласие клиента и самого адвоката. При отсутствии хотя бы одного из приведенных условий адвокат не может быть допрошен в качестве свидетеля.
Как же должен поступить адвокат, если его вызывают в качестве свидетеля по делу своего клиента? Он обязан вручить следователю или суду заявление следующего содержания: «В процессе оказания юридической помощи гражданину К. мне стали известны некоторые обстоятельства. В соответствии с ч. 3 ст. 56 УПК РФ (ч. 3 ст. 69 ГПК РФ по административному или гражданскому делу), ч. 6 ст. 6 Кодекса профессиональной этики адвоката я не подлежу допросу в качестве свидетеля по этим обстоятельствам. Я не могу быть предупрежден в этой связи об ответственности за отказ от дачи показаний». Это единственно возможный способ поведения адвоката, оказавшегося в подобной ситуации. Другие варианты должны быть расценены как трусость и непрофессионализм.
И это в лучшем случае. В Адвокатской палате Волгоградской области хранится вопиющее заявление адвоката следующего содержания: «Заместителю прокурора Волгоградской области Музраеву М. К. от адвоката N. Я, адвокат N, работающий в НО ВМК, не возражаю, чтобы меня допросили в качестве свидетеля по уголовному делу».
Всю угрозу сложившейся ситуации ясно понимают как сами адвокаты, так и руководители органов адвокатского самоуправления. Для ее разрешения необходимо ввести некоторые меры. Во-первых, долг каждого адвоката — сообщать в Совет адвокатской палаты о ставших ему известных фактах предательства адвокатом своего клиента. Во-вторых, ввести в практику советов адвокатских палат применение только одной меры профессионального наказания по отношению к адвокату в случае предательства своего клиента — лишение статуса адвоката.
——————————————————————